Хостинг документов » Конспект урока по Литературе «Традиции Ф. М. Достоевского в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река»» 11 класс

Конспект урока по Литературе «Традиции Ф. М. Достоевского в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река»» 11 класс

Тема: Традиции Ф. М. Достоевского в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река». (Урок-лекция). 11 класс

План урока:

Сообщение темы, целей урока. 5 мин.
Предъявление плана лекции, списка литературы. 7 мин.
Изложение материала лекции. 23 мин.
Заключение. 3 мин.
Домашнее задание. 2 мин.

Ход урока:

1). Проблема традиций в творчестве В. Я. Шишкова является сложной и до сих пор в полной мере не исследованной. Трудно возвести Шишкова к какому — то одному писателю. Сам он признается в своей “Автобиографии” в наличии у себя целого ряда предшественников: «На меня несомненно влияли любимые с детства Л. Толстой, Гоголь, Пушкин, Г. Успенский, отчасти — Чехов, Короленко.” (2, т.1,с.18)

Кроме того, в произведениях В. Я. Шишкова очевидны линии наследования, идущие от фольклора, от романтического направления. Из современников большое влияние на творчество Шишкова оказали М. Горький, А. Толстой, А. Ремизов.

Темой нашего урока является один из аспектов сложной проблемы традиций в творчестве Шишкова: Шишков и Достоевский.

Осознавал ли сам В. Я. Шишков испытываемое им влияние со стороны Достоевского?

Факт знакомства Шишкова с творчеством Достоевского не подлежит сомнению. Размышляя о месте Достоевского в русской литературе, В. Я. Шишков в 1939 году с восхищением писал: «Ни один писатель, даже Шекспир, не имел столь сильного, столь ужасного микроскопа для изучения и показа человеческих страданий, человеческой скверны. Только он один мог сказать: «Я познал самого себя», ибо все написанное им в нем было. Сила воздействия этого величайшего из гениев на читателя — страшная…» (2, т.1, с.19)

2). План лекции:

Развитие темы преступления и наказания в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река».
Родион Раскольников и Прохор Громов – носители идеи сильной личности.
Художественные приемы развенчания героя у Ф. М. Достоевского и у В. Я. Шишкова. (Полифония, двойники, идейные оппоненты, сны).

Список литературы:

Достоевский Ф. М. Преступление и наказание /Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: В 30 т., Л., 1973, т.7.
Шишков В.Я. Угрюм-река / Шишков В. Я. Собрание сочинений: В 10т., М., 1974, Т.1,5,6.
Дмитриева Н. М. Особенности стиля в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река» // Проблематика и поэтика в творчестве В. Я. Шишкова. Тверь, 1995, с.34-64.
Кирпотин В. Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова. М., 1986.
Фридлендер Г. Достоевский и Ницше / Фридлендер Г. Достоевский и мировая литература. Л., 1985.
Энгельгардт Б. М. Идеологический роман Ф. М. Достоевского / Энгельгардт Б. М. Избранные труды. С-Пб.,1995.

3. Вячеслав Яковлевич Шишков наследует традиции Ф.М. Достоевского в постановке и художественном воплощении темы преступления и наказания.

Роман «Угрюм-река» В.Я. Шишкова не отклоняется от классической схемы: есть и преступление и наказание. Герой «Угрюм-реки» Прохор Громов, находясь в мучительном состоянии любви-ненависти содержанки отца Анфисе Козыревой, ищет выход из сложившейся ситуации. Где-то в подсознании Прохора возникает мысль убить разлучницу Анфису. Не случайно это намерение ассоциируется у Прохора Громова с литературным героем Родионом Раскольниковым, о котором он и упоминает в разговоре с приказчиком Ильей Сохатых.

«— А ты читал Достоевского «Преступление и наказание»? — резко перебил он [Прохор] Илью. — Там есть Раскольников, студент. Я очень люблю этого студента… Смелый!

— Я тоже студентов уважаю, — сказал Илья, — например, Алехин, политический…

— Он старуху убил…

— Нет, убийства хотя и не было, а рыбу ловил удой.

— Я про Раскольникова! — с внезапным гневом крикнул Прохор. — Про Раскольникова! Дурак!» (2, т.5, с.164)

Знаменательно, что поступок Раскольникова не представляется Прохору Громову аморальным, противоестественным, противозаконным. Напротив, герой Шишкова восхищен его смелостью. В.Я. Шишков с помощью такого художественного приема, как ссылка на литературного героя, не только включает проблематику «Преступления и наказания» в «Угрюм-реку», но и намечает типологическое сходство своего героя с героем Достоевского.

Далее, по развитию действия в романе Шишкова Прохор Громов оказывается в ситуации выбора: жениться по взаимной любви на Анфисе — тогда нечего рассчитывать на преуспевание; жениться на Нине Куприяновой и ее капиталах, «уступив» Анфису отцу — опасна мстительная Анфиса… Прохор выбирает третье, идет на преступление: убивает любимую, предает друга, заключает отца в сумасшедший дом. Затем в герое романа В. Я. Шишкова развивается цинизм, мания величия. Прохор престает различать понятия подлость и справедливость, становится «нравственным слепцом» (как называет его один из героев «Угрюм-реки» А. Протасов), идет на новые преступления. Убив Анфису, Прохор Громов, подобно Родиону Раскольникову, преступает через человеческое в себе и в мире, убивает свою «живую душу». Это приводит его к психическому заболеванию и самоубийству. Таким образом, и «Угрюм-река» Шишкова и роман Достоевского «Преступление и наказание» являются образным воплощением евангельской заповеди «Не убий!»

И для Прохора Громова и для Родиона Раскольникова характерно «идейность» преступления. Прохор Громов, как и Родион Раскольников, — теоретик и доморощенный философ, «человек идеи», по выражению Б.М. Энгельгардта, точнее, носитель идеи сильной личности, которой «все дозволено».

Подобно Раскольникову Прохор делит всех людей на два неравные разряда — послушное большинство, «тварей дрожащих» и меньшинство, «властителей», тех, кто «право имеет» во имя нужных им целей преступать через закон и мораль. «Давным-давно какой-то мудрец обмолвился: «Цель оправдывает средства». Ну вот, таков и я», — констатирует Прохор. (2, т. 6, с. 302)

Окружающие люди представляются Прохору «людишками». Рабочие для него всего лишь послушный скот, «орудие обогащения». «Я на людишек смотрю, как на навоз, как на грубую рабочую силу, необходимую для устроения земли, под нашим руководством, конечно…» (2, т.6, с.302)

Прохор сознательно противопоставляет себя толпе: «Что такое толпа людей? Она продажна. За пятак, за водку, он уведет ее куда угодно, он заставит ее ползать на карачках, прикладываться к его купеческому брюху…» (2, т. 6, с. 164) В одном из внутренних монологов Прохора есть такие слова: «Они оценивают мои дела снизу, я — с башни. У них мораль червей, а у меня крылья орла» (2, т. 5, с.400) . В сознании героя четко выстраивается оппозиция «они — я» и, соответственно, «мораль червей — мораль орла». Себя Прохор причисляет к «орлам», хозяевам жизни, к тем, кому «все дозволено». На аргумент Шапошникова о том, что свое «я хочу» человек обязан производить в атмосфере морали, он выдвигает контраргумент: «У каждого человека своя свобода, своя мораль» (2, т. 6, с. 177). Он заявляет прокурору: «Если ограничить себя лишь дозволенным, рискуешь обратиться в нуль, и жизнь покажется тюрьмой: того нельзя, этого нельзя. Я сам себе запрещаю и разрешаю». (2, т. 6, с. 238).

Итак, Шишков вслед за Достоевским ставит в своем романе проблему индивидуализма как проблему права человека на «преступание» через нравственные нормы.

Прохор постепенно приходит и к идее оправдания преступления: «Иное преступление (даже убийство) …может быть объяснено, понято, и, потому, оправдано… хотя бы внутри собственного сознания преступника… А оправданное преступление уже не есть преступление по существу; оно не более как логический поступок, продиктованный неотвратимыми обстоятельствами жизни…» (2, т. 6, с. 332) Прохор делит людей на две категории. В его терминологии это «сильные» («только сильные побеждают, а на победителя нет суда, победитель всегда прав») и «слякоть» («слякоть никогда не в силах совершить поступка, имя которому… преступление») (2, т.6, с.132). Прохор, таким образом, почти дословно воспроизводит идею Раскольникова. Шишков использует здесь прием скрытого цитирования, который отчетливо проявился в произведениях «новых реалистов» (Л. Андреева, А. Ремизова). Это свидетельствует о том серьезном влиянии, которое оказали на них, в том числе и на Шишкова, русская классическая литература. Показательно, что уже герой ранней повести В. Шишкова «Пурга» (1916), ссыльный Петр Лопатин, считающий себя человеком высшей породы, тоже решает вопрос о том, имеет ли он право для своего спасения пожертвовать жизнью двух жалких стариков.

Вместе с тем идея Прохора Громова имеет отличную от идеи Раскольникова цель. Прохор преступает через закон, чтобы забрать власть в свои руки. Так, в одном из разговоров с Ниной, Прохор доверяет ей свои планы на будущее: «Мой поселок превратился в городище с миллионом жителей… Я разовью здесь промышленность, какой нет в России…, построю в

том городе университеты, винокуренные заводы, инженерные школы, торговые ряды, пассажи, театры, и все будет мое. … Имя мое будет греметь! Понимаешь? Греметь по всему миру…» (2, т. 6, с. 384) У Нины возникает вопрос, во имя какой идеи он стремится все это осуществить. «Во имя самого себя,- отвечает Прохор.- Во имя своей славы!» (2, т.6, с.385) Иными словами, Прохор «ведет войну за обладание собственным счастьем», исходит из личных интересов. Раскольников же преступает во имя другого закона, для счастья большинства. Власть нужна Раскольникову для того, чтобы спасти Катерину Ивановну, Соню, Полечку от Лужина и ему подобных («убить одну, а потом сотню спасти»). Соне он объясняет: «Чтоб делать добро, нужна прежде власть. Что, хорошо, что ты так ходишь по улицам. Полечка тоже пойдет. Я не хочу проходить мимо и молчать. Для всех надо закон, а для избранных нет». (1, т.7, с.312) Как отмечает В.Я. Кирпотин, идея Родиона Раскольникова представляет собой синтез наполеоновской идеи и Мессии: Раскольников «ставит себя над человечеством во имя спасения человечества, он хочет «сгрести» людей «в руки и потом делать добро»». (4)

Однако попытка Раскольникова осуществить рай на земле через насилие в романе Достоевского не удалась. Преступление, задуманное во имя добра, оборачивается злом для самого героя и окружающих его людей.

Надо отметить, что цель, сходную цели Раскольникова (счастье для большинства) преследует в «Угрюм-реке» Шишкова Андрей Протасов. Подобно Раскольникову Протасов готов привести несчастных и угнетенных рабочих к счастью и свободе, причем те же, что и герой Достоевского, средством — насилием: устроить справедливое общество посредством революции. Идеальным общественным устройством Протасов считает социализм. Знаменателен спор Протасова с отцом Александром, который не принимает такое государственное устройство, поскольку в нем, по его мнению, у человека отнята свобода воли. «Мне совсе не улыбается быть в вашем будущем строе фортепианной клавишей, чтобы меня тыкали пальцем и разыгрывали на мне собачий вальс», — говорит отец Александр. — Отчего вы желаете засадить меня за какую-то решетку благоразумного благополучия? …позвольте мне остаться хоть птицей, хоть грачом и вить свое гнездо на том дереве, на котором я хочу, и в той местности, которую облюбовал с высоты полета. Или вы и на природу, во всяких ее проявлениях, желаете посягнуть?» (2, т.6, с. 416) Протасов обвиняет о. Александра в философском плагиате Достоевского, на что священник возражает: «Раз я принял мысли Достоевского, они этим самым становятся моими мыслями… Достоевский — Монблан, мировая гора, которую не обойдешь. О ваши же кочки можно только спотыкаться. А к Монблану подойдешь, ахнешь и обязательно задерешь вверх голову… Обязательно — вверх! Хочешь — лезь на гору, чтоб увидать горизонты. Хочешь — обходи болота, спотыкайся о кочки современности». (2, т.6, с.416)

«Сильные» и «слякоть», по мнению Прохора Громова, это два противоборствующих мира. Они находятся на разных берегах Угрюм-реки (жизни). «На одном берегу — он сам, Прохор Громов великий, овеянный славой строитель жизни, властелин рабов… На другом берегу — они, враги его(отец, Нина, Протасов, поп, черкес, рабочие)— человеческая слякоть…, толпы идиотов». (2, т.6, с. 434)

Традиции Достоевского отразились в поэтике «Угрюм-реки». Прохор, подобно герою Достоевского, не излагает свою теорию в монологической форме, ее мы «вычитываем» из его разговоров с другими персонажами. Благодаря этому у читателя возникает ощущение переклички идеи героя Шишкова с родственными идеями этой эпохи, следовательно, создается эффект многоголосия, полифонии.

И у Достоевского и у Шишкова аморальные стороны идеи героя развенчиваются с помощью художественных приемов. Например, на уровне системы персонажей идея Прохора Громова опровергается путем доведения ее до абсурда другими персонажами («двойниками»), с помощью идейных оппонентов, а также столкновением идеи героя с его натурой.

Н.М. Дмитриева в статье «Особенности стиля в романе В.Я. Шишкова «Угрюм-река»» отметила: «В романе есть не только образы-антиподы, но и образы-спутники, образы-двойники. И в этом плане Шишков выступает как продолжатель традиций Ф.М. Достоевского и М. Горького». (3)

Мотив двойничества Шишков, как и Достоевский, использует в двух значениях — в значении раздвоения в сознании самого героя вследствие душевной болезни и в том смысле, то идея как бы не умещается в рамках одного образа, и потому писатели передают ее другим персонажам, которые доводят ее до логического конца. У Достоевского идея Раскольникова абсурдизируется Лужиным (его жизненный постулат — «если каждый будет преследовать свои интересы, то всем будет польза») и Свидригайловым («единичное зло позволительно, если главная цель хороша»), у Шишкова — Филькой Шкворнем, Фомой Ездаковым, приставом Абреевым.

Каторжник Филька Шкворень совершил более двадцати убийств. Одна из сторон громовской идеи (идея вседозволенности Прохора как вариант идеи «крови по совести» Раскольникова) в нем приобретает крайнюю форму. Примечательно, что в Шкворне античеловеческая идея Громова сочетается с … христианской верой. Оправдывая свои преступления, он говорит: «Одно дело по приказу убить, другое дело — по разбойной волюшке. Филька Шкворень по приказу убьет, кого хочешь и не кряхнет… Этот грех (убийство по приказу) так себе, пустяшный. А вот ежели своевольно укокошить — гореть убивцу в неугасимом аду…» (2, т.5, с.432) В отличие от Шкворня Прохора не останавливает понятие греха, для него не существует бога, провозгласив себя «хозяином», «властителем», он берет на себя и его функции — карать и миловать. Шкворень же не претендует на место и роль бога, в нем опровергается сама идея преступления.

Другая сторона громовской идеи (идея «хозяев-людишек») доведена до абсурда в образе Фомы Ездакова. У этого звероподобного человека на прииске «Новом» огромная власть, причем, в отличие от Прохора, она приобретает крайнюю форму — он тиранит ребятишек, насилует женщин, бьет по зубам рабочих. Подобно Прохору он относит себя к меньшинству — «хозяевам», с большинством он не церемонится, нагло заявляя: «Да, я людишек в грош не ставлю».(2, т.6, с.147)

Таким образом, как и в романе Достоевского, в «Угрюм-реке» та или иная сторона идеи Прохора, находя свое логическое завершение в других персонажах, приобретает крайнюю, аморальную форму и обнаруживает тем самым свою полную несостоятельность.

В романе Достоевского идею преступления Раскольникова опровергают Порфирий Петрович, Соня Мармеладова, Разумихин, каждый из которых противопоставляет ему свою идею. У Прохора также есть идейные оппоненты — Шапошников, Андрей Протасов, Нина, Анфиса Козырева, старцы-отшельники, представители духовенства. Показателен диалог Прохора с сыльным Шапошниковым. Прохор говорит ему, что он непременно будет богатым, поскольку не желает быть бедняком. «Ну что ж, значит, выходит мы с вами идейные враги… Эх, при других обстоятельствах из вас был бы толк», — заключает Шапошников. (2, т.5, с.177) Прохор же убежден: «Обстоятельства — плевок!.. Ежели есть сила — обстоятельства покорятся». (2, т.5, с.177)

Подобно Соне Мармеладовой в «Преступлении и наказании», старец Назарий, о. Александр в романе Шишкова противопоставляют идее Прохора христианскую этику. В пустыне Назарий поучает Прохора: «Ты мнишь, сыне мой, главным богатство, почести. А не важным мнишь то, что в жизни самое важное. Печешься ли о ближних своих, не тиранишь ли их, творишь ли им добро? Вот это и есть в жизни самое главное…» (2,т.6,с.284) Индивидуалистической идее Прохора Анфиса противопоставляет жизнь по народным нравственным идеалам.

О том, что главное в жизни сама жизнь, а не идея, говорят Прохору и Нина, и Протасов. Последний внушает Нине: «Самое главное — сама жизнь. А в жизни — человек…» (2, т.6,с.420) Это скрытая цитата идеи Разумихина («Преступление и наказание»), который противопоставляет идее Раскольникова «живой процесс жизни». (5) По его мнению, в человеке помимо «расчета» есть «живая жизнь», которая в конечном счете «жизни потребует, живая душа не послушается механики». «С одной логикой нельзя через натуру перескочить! Логика предугадывает три случая, а их миллион!» (1, т.7, с.172)

Используя идейных оппонентов, Шишков опровергает идею Прохора.

Неверность нравственной «арифметики» героев Шишкова и Достоевского обнаруживается также в непредвиденных последствиях их преступлений для окружающих людей. Сравните: в «Преступлении и наказании» Достоевского жизнь никому не нужного существа, каким считает Родион раскольников старуху-процентщицу, оказывается связанною с жизнью чуждых ей людей: раскольников по ошибке убивает Лизу, нравственно «убивает» Соню; пытается кончить жизнь самоубийством маляр Николка, случайно заподозренный в убийстве старухи; Дуня оказывается в руках Свидригайлова. В «Угрюм-реке» от известия, что Прохора подозревают в убийстве Анфисы Козыревой, умирает мать героя, Марья Кирилловна; отца, Петра Даниловича Громова, разбивает паралич; исковеркана судьба Ибрагима-Оглы.

Кроме того, идея преступления опровергается Шишковым и Достоевским на уровне психологического анализа. Шишков вслед за Достоевским показывает, как «живая душа» всячески противится «математической» теории героя. Это выражается прежде всего на уровне подсознательного — сны, видения, болезненные бредовые состояния.

Следует отметить, что использование снов и сновидений в художественном произведении — достаточно устойчивый художественный прием, к которому прибегали писатели разных эпох, среди них из русской литературы Жуковский, Пушкин, Гончаров, Достоевский и др.

В. Я. Шишков в использовании снов в романе «Угрюм-река» выступает как продолжатель традиций, утвердившихся в литературе, прежде всего традиций Ф.М. Достоевского. Известно, что изображение человека в состоянии сна было для Достоевского «важнейшим средством художественного исследования человеческой души».(6)

Вспомним сон Раскольникова о забитой кляче, в котором молодой полупьяный мужик Миколка сначала кнутом хлещет усталую лошадь по глазам, затем добивает ее железным ломом, причем делает это без всякой причины. В этом и других снах герой как бы вступает в спор с сами собой и опровергает себя и свою идею. Получается, что те, ради кого он хочет совершить преступление («убить одну, а потом сотню спасти!»), не заслуживают этого. Душа Раскольникова противится идее насилия. Ту же функцию опровержения идеи выполняют сны Прохора. Так символичны его сны и ведения о шаманке Синильге.

Подобно снам в романах Ф.М.Достоевского, сны в «Угрюм-реке» Шишкова драматизируют психологическую атмосферу жизни героев. (6, с.238) Так в финале романа Шишков рисует нам «фантастическую» картину встречи Прохора с мертвецами. Ситуация достаточно традиционная, знакомая нам по текстам «Вия» Гоголя, «Скрипке Ротшильда» Чехова. Она же перекликается и с третьим сном Родиона Раскольникова, в котором какие-то люди в доме героя что-то замышляют против него, хотят его куда-то тащить, смеются и доводят его до бешенства. Видение Прохора Громова — такое же карнавальное действо. Ко всему прочему в нем возникают образы удава и табуна бешеных лошадей, символизирующие смерть. Они преследуют героя: «от них Прохор кидался на стены, бежал, падал, опять бежал, опрокидывая мебель». (2, т.6,с.359) Подобно приобретают ужасающую власть над личностью. «Идея» вдруг падает у нас на человека, как огромный камень, и придавливает его наполовину — и вот он под ним корчится, а освободиться не умеет». (6,с.289) Эти слова в равной мере относятся и к герою «Угрюм-реки» Шишкова, который «выламывается» из-под власти идеи, его натура противится ее античеловеческой, аморальной стороне.

Следует отметить, что в литературоведении нет единого мнения относительно жанровой природы «Угрюм-реки» Шишкова. Одни исследователи определяют жанр романа Шишкова как социально-бытовой (И. Т. Изотов, А. Богданова), другие — как социально-философский (Н. Н. Яновский) или же просто философский (О. Селедцов). Сам писатель давал следущие определения своему роману: «роман страстей», «обобщающий» роман. В беседах и выступлениях Шишков неоднократно подчеркивает, что роман его психологичен. (2, т.1,с.19) На наш взгляд, роман Шишкова «Угрюм-река» совмещает в себе признаки двух типов романов: социально — философского и социально — психологического. Это жанровое своеобразие роднит его с романами Достоевского.

. Роман В. Я. Шишкова строится как апробирование философской идеи Прохора Громова, когда натура его и вся жизненная социальная практика опровергает аморальную, античеловеческую сторону идеи. Опровержение это сделано Шишковым в духе романов Достоевского: введением параллельных персонажей (двойников), идейным оппонированием, столкновением идеи героя с его натурой (натура Прохора Громова противится выдвинутой им идее, Прохор, подобно Родиону Раскольникову, пропускается через «горнило страданий», идея убивает Прохора).

Таким образом, Шишков близок Достоевскому в освоении жанровых возможностей социально-философской и социально-психологической прозы.

5) На дом: подготовить рассказ по лекции на тему: «Традиции Ф. М. Достоевского в романе В. Я. Шишкова «Угрюм-река»».

Оформление доски: