Статья «Мотив лицедейства и фальши в рассказе И.А.Бунина «Господин из Сан-Франциско» 11 класс

ГБОУ Лицей №1533

Г.Москва

Мотив лицедейства и фальши в рассказе И.А.Бунина «Господин из Сан-Франциско»

(материал для педагогов и учащихся к уроку литературы по прозе И.А.Бунина в 11 классе)

подготовила

учитель русского языка и литературы

Янева Марина Владимировна

г. Москва
2015

Анализ мотивной структуры произведения не только увлекателен, но и необходим на уроках литературы. Особенно когда речь идёт о произведениях начала 20-го века, которые не всегда понимаются и принимаются учащимися.

Анализ мотива лицедейства и фальши помогает одиннадцатиклассникам понять рассказ И. А. Бунина «Господин из Сан-Франциско» тонко и глубоко, увидеть сокровенный смысл новеллы.

Начнём с имени главного героя: «имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил», и автору «приходится» называть героя «Господином из Сан-Франциско». И герой Бунина уверен в своём праве на «господство», «во-первых, он был богат, видел, что он «почти сравнялся с теми, кого некогда взял за образец», то есть «сделано уже много». Характерны детали портрета героя: «серебряные усы», «Золотые пломбы крупных зубов», «слоновой костью блестящая крупная лысая голова». «Сухой, невысокий, неладно скроенный» из драгоценных материалов человек. Человек? Что-то неестественное, ненатуральное сквозит в каждой детали портрета. Перед нами какой-то фантом человека и фантом господства: «он был довольно щедр в пути и потому вполне верил в заботливость всех тех, что кормили и поили его, с утра до вечера служили ему, предупреждая его малейшее желание…»

И имя, и господство своё герой утрачивает в конце рассказа. Герой умирает, и хозяин отеля уверяет гостей, «что это так, пустяк, маленький обморок с одним господином из Сан-Франциско». Позже господин будет разжалован в старики: «тело же мёртвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового Света». Играя с именем героя, играя именем героя, Бунин напоминает нам, что сверхчеловеческие претензии на господство в мире беспочвенны, смешны, нелепы. Человек, примеривший маску господина, совершает у Бунина символический путь сверху вниз: из королевских апартаментов в жалкий 43 номер отеля – «самый маленький, самый плохой, самый сырой и холодный, в конце нижнего коридора»; из верхних ярусов «Атлантиды» в «чёрный трюм», поближе к «адским топкам» корабля.

«Венец творенья», «король жизни» оказался «петрушкой в королях» (У.Шекспир «Гамлет»), ряженым, карнавальным королём, и читатель наблюдает его разоблачение (в прямом и переносном смыслах этого слова). «Лакеи и коридорные срывали с этого господина галстук, жилет, измятый смокинг и даже зачем-то бальные башмаки с чёрных шёлковых ног с большими ступнями». Карнавал окончен. Пора снять маски. Великолепный Господин оказывается беспомощным умирающим стариком с сизым лицом, хриплое клокотанье слабеет, открыт рот, освещённый отблеском золота (всё, что осталось от былого великолепия).

Только теперь и проявится истинное отношение к этому разжалованному в старики господину. Его деланному господству талантливо подыгрывали окружающие — толпа актёров, вовсе не бездарных. Вспомним, как в сознании своего превосходства «господин» из Сан-Франциско важно вышагивал «как по сцене» (!), вокруг гомонила шумная карнавальная толпа, а он, не осознавая собственной ничтожности, цедил сквозь зубы своё «go away» или «yes, come in».

Герой легкомысленно полагал, что своим присутствием оживляет сырой тёмный остров, тогда как смерть давно ждала его, «Смерть на Капри». Уже пробил гонг, напоминая о «венце» его существования, уже встретил его в дверях отеля Ангел смерти, загримированный хозяином гостиницы, «элегантным молодым человеком с зеркально причёсанной головой», молодой человек из вещего сна героя.

Смерть срывает все маски. Лицедейству теперь нет места. И лакей Луиджи открывает истинное лицо: на нём нет ни «притворной робости», ни «доведённой до идиотизма» почтительности. «Pronto? Partenza!» Кривлянье, издёвка, смех вместо почтительной печали.

Теперь хозяин отеля «без всякой любезности и не по-английски, а по-французски» заговорит с женой и дочерью героя, и выяснится, что тот не достоин даже гроба, его тело покинет Капри в ящике из-под содовой. Смерть-разоблачительница всё расставит по своим местам.

Смерть взяла своё: господин из Сан-Франциско был мёртв ещё при жизни, его искусственное существование, как и золотые пломбы (единственный «внутренний» свет) было лишь подделкой, имитацией живого. Вспомним ещё раз: «Тело же мёртвого старика из Сан-Франциско возвращалось домой, в могилу, на берега Нового света». Странно и страшно звучит это напоминание об истинном доме героя – могиле. Мёртвый при жизни, попробовавший начать жизнь в 58 лет, этот живой труп, по Бунину, обречён.

Когда главный лицедей сыграл свою роль, сыграв в ящик из-под содовой, выходят к свету рампы те, кто казался однообразной толпой массовки, безликими статистами, они смывают грим и зритель видит, что каждый из них не менее человек, чем тот, кто из Сан-Франциско. Не менее, а более. Это «простые люди, среди которых… Лоренцо, высокий старик-лодочник, беззаботный гуляка и красавец, знаменитый по всей Италии, не раз служивший моделью многим живописцам, с царственной повадкой поглядывающий вокруг, рисуясь своими лохмотьями, глиняной трубкой и красным шерстяным беретом, спущенным на одно ухо». Это абруццские горцы с волынкой и деревянной цевницей, это извозчик в старом пиджачке и в сбитых башмаках, на своей чудно, по-сициллийски украшенной лошадке… Эти люди живут Живой Жизнью в этом «злом и прекрасном» мире.

Говоря о мотиве лицедейства и фальши в рассказе Бунина, нельзя не упомянуть о «знаменитой «Атлантиде», похожей на громадный отель со всеми удобствами», в первом бунинском описании. Позже выясняется, что огни парохода, сладко-грешная музыка, великолепный комфорт не в состоянии скрыть от читателя истинного смысла образа «Атлантиды». Бунин показывает нам «мрачные топки корабля», «знойные недра преисподней, «последнему девятому валу подобную подводную утробу». Перед нами корабль обречённых: недаром с адской мрачностью взвывает сирена, недаром громадный Дьявол следит за ходом «Атлантиды» в конце рассказа. «Гордыня нового человека со старым сердцем» завела мир в тупик. «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» Бесконечный Валтасаров пир, жизнь-наслаждение, жизнь-потребление, жизнь-господство, будет прерван, новая вавилонская башня разрушена.

Мир господ, пассажиров корабля, не жизнеспособен. Утрачено всё, что составляет центр, стержень жизни истинной. Любовь. Вера. Дважды Бунин рисует ход «Атлантиды», в начале и в конце рассказа, дважды рисует «ару нанятых влюблённых: грешно-скромную девушку и рослого молодого человека с чёрными как бы приклеенными волосами, бледного от пудры… красавца, похожего на огромную пиявку». Мир, где любовь инсценируется за большие деньги, где нет места живым чувствам, по Бунину, дышит на ладан.

Веру в Бога пассажиры подменили верой в капитана. Но роль капитана корабля как бы двоится: рыжий человек в белом кителе становится для господ языческим идолом. Ложное величие этого псевдобожества развенчивается при сопоставлении со скромным величием веры: «Вся озарённая солнцем, вся в тепле и блеске его, стояла в белоснежных гипсовых одеждах и в царском венце, золотисто-ржавая от непогод, Матерь Божия, кроткая и милостивая, с очами, поднятыми к небу, к вечным и блаженным обителям трижды благословенного сына её». Противопоставляя мрак непогоды, трубный глас сирены, дождь и снег – атмосферу языческого бога – капитана «Атлантиды», свету, солнцу, бескрайнему небу Богородицы, Бунин показывает читателю истинный путь, от которого в который раз отклонился человек.

Мотив лицедейства и фальши охватывает все элементы рассказа Бунина. Как ни парадоксально, даже Италия сумела надеть маску, сыграть роль, притвориться. Господин из Сан-Франциско ехал сюда наслаждаться

(слово многократно повторяется в рассказе) солнцем южной Италии, любовью молоденьких неаполитанок, пусть и небескорыстной, тарантеллой, серенадами, карнавалом. И Италия как бы обманывает туриста, как ежедневно обманывает утреннее солнце в Неаполе, показывая герою «мертвенно-чистые музеи», «скользкие гробовые плиты», «холодные церкви с огромной пустотой внутри», Неаполь, грязный и тесный, «сырость и вонь гнилой рыбы», «кучу проплесневевших домишек»…

Только после смерти господина из Сан-Франциско Италия-золушка одевается в свой родной наряд. Мы видим «радостную, прекрасную, солнечную» страну: «горбы острова Капри», «ослепительное солнце», «туманно-лазурные, по-утреннему зыбкие очертания» близких и далёких гор, «красоту которых бессильно выразить человеческое слово».

Анализируя мотив лицедейства и фальши, читатель добирается до глубин многослойной бунинской прозы, начинает задумываться о главных проблемах рассказа: жизнь и смерть, любовь и вера, истинный и ложный путь человека в этом мире, истинные красота и безобразие, пути выхода из кризиса «новой» цивилизации.

Список использованной литературы

1. И.А.Бунин «Господин из Сан-Франциско»