Жанр пасхального рассказа в русской литературе

Муниципальное автономное образовательное учреждение

«Средняя образовательная школа №5» г.Томска

Статья

«Жанр пасхального рассказа в русской литературе»

подготовила

учитель начальных классов

Конюкова Агнесса Николаевна

Томск — 2013

Пасхальный рассказ, занял особое место в русской литературе. Это объясняется тем, что Пасха — главное православное празднество, тогда как в католической традиции аналогичную роль играет Рождество.

Я рассмотрела несколько статей, разных авторов, посвященных теме «Жанр пасхального рассказа в русской литературе».

Хочется отметить статью «Пасхальный рассказ как жанр русской литературы» Захарова Владимира Николаевича, он считает, что христианство оказало глубокое воздействие на мировую литературу. Во многих произведениях нашли свое художественное воплощение и события Священной истории, и память о них — церковные праздники.

В русской литературе возникает особый жанр – пасхальный рассказ. Вот как сформулировал его основные признаки В.Н. Захаров: «Пасхальный рассказ назидателен — он учит добру и Христовой любви; он призван напомнить читателю евангельские истины… Обязательные его признаки: приуроченность времени действия к пасхальному циклу праздников и «душеспасительное» содержание».

В «Жемчужном ожерелье» Н. С. Лескова в форме литературного спора обозначены «архетипичные» черты жанра святочного рассказа: «От святочного рассказа непременно требуется, чтобы он был приурочен к событиям святочного вечера — от Рождества до Крещения, чтобы он был сколько-нибудь фантастичен, имел какую-нибудь мораль, хоть вроде опровержения вредного предрассудка, и наконец — чтобы он оканчивался непременно весело». В XIX в. термины «рождественский» и «святочный» употреблялись как синонимы, хотя рождественский рассказ литературно-письменного (западноевропейского) происхождения, а святочный рассказ наследник устного фольклорного жанра былички.

Иван Андреевич Есаулов в своей статье «Пасхальность в русской словесности» рассказывает о принципиальных различиях восточного и западного культурных миров, о разнице в мировоззрении католиков и православных, основанной на преимущественном акценте на Рождество или Пасху в католическом и православном вероучении.

Христоцентризм является важнейшим атрибутом христианской культуры как таковой. Годовой литургический цикл ориентирован как раз на события жизни Христа. Основными из них являются Его Рождение и Воскресение. Поэтому важнейшими событиями литургического цикла являются празднование Рождества и Пасхи. Если в западной традиции можно усмотреть акцент на Рождество (и, соответственно, говорить о рождественском архетипе), то в традиции Восточной Церкви празднование Воскресения остается главным праздником не только в конфессиональном, но и в общекультурном плане, что позволяет высказать гипотезу о наличии особого пасхального архетипа и его особой значимости для русской культуры.

В западном варианте христианской культуры акцентируется не смерть и последующее Воскресение Христа, а сам Его приход в мир, рождение Христа, дающее надежду на преображение и здешнего земного мира. Рождество, в отличие от Пасхи, не связано непосредственно с неотменимой на земле смертью. Рождение существенно отличается от Воскресения. Приход Христа в мир позволяет надеяться на его обновление и просвещение. Однако в сфере культуры можно говорить об акцентировании земных надежд и упований, разумеется, освещаемых приходом в мир Христа; тогда как пасхальное спасение прямо указывает на небесное воздаяние. Наконец, та и другая традиции исходят из признания Богочеловеческой природы Христа, но западной ветви христианства, по-видимому, все-таки ближе земная сторона этой природы (то, что Спаситель — Сын человеческий), православию же ближе Его Божественная сущность. Каждый из инвариантов не существует в качестве единственного культурообразующего фактора, но является доминантным, сосуществуя с субдоминантным фоном. Именно поэтому мне хотелось бы настаивать на акцентировании тех или иных моментов, а не на их наличии или отсутствии в христианской цивилизации.

 Выделенные архетипы, будучи явлением культурного бессознательного, сохраняют свои «ядра», но при этом способны видоизменяться. Так, жизнетворчество как романтиков, так и символистов понимается в этом контексте как проявление рождественского архетипа. Оно же является средним звеном между собственно религиозным Преображением и позднейшим жизнестроительством.

 Как пасхальная культурная установка, так и рождественская могут быть «чреваты» своими собственными метаморфозами и псевдоморфозами, которые можно объяснить общим процессом секуляризации культуры. Так, жертвенность во имя Христа может утерять собственно христианский смысл и быть использована в совершенно иных целях. Равно как и рождественское преображение мира, если вымывается тот же христианский его компонент, превращается в насильственную переделку как мира, так и самого человека .

 В тексте и подтексте русской литературы XIX века и более ранних веков доминирует пасхальный архетип — причем, даже у тех авторов, которые вовсе не были замечены в «излишней» религиозности.

 В литературе существовала традиция обращения к евангельским текстам для создания произведений календарной литературы, уходящих корнями в образность и семантику христианских праздников. Исследователи выделяют жанр рождественского, или святочного рассказа, посвященные Рождеству и Святкам (послерождественским праздничным дням), а также пасхальный рассказ, связанный со Страстной неделей и Пасхой.
Пасхальный рассказ, возникший несколько позже своих собратьев, занял особое место в русской литературе. Одним из первых провозвестников этого жанра был А. С. Хомяков, который, как установил это В. А. Кошелев, в 1844 году перевел на русский язык «Рождественскую песнь в прозе» Чарльза Диккенса и издал анонимно под новым характерным заглавием «Светлое Христово Воскресенье. Повесть для детей», перевод имел успех и был дважды переиздан в журналах в следующем году.

В английской литературе «Рождественская песнь в прозе» Диккенса дала жанр «рождественского рассказа». В русской литературе «Рождественская песнь в прозе» создала некоторые жанровые затруднения переводчиков: первый перевод вышел в журнале «Репертуар и Пантеон» и назывался «Святочные видения» — неизвестный русской литературе жанр был отнесен к «святочным рассказам»; Хомяков вышел из затруднения иначе — он создал новый в русской литературе жанр пасхальной повести.

Сохранив многое от оригинала, Хомяков сделал английскую «Рождественскую песнь в прозе» русской: перенес место действия в Россию, дал героям русские имена, подробно разработал русский «колорит», но главное — заменил Рождество Пасхой, что изменило смысл повести. Как отмечает В. А. Кошелев, «Пасха, праздник искупления, предрасположена к морали гораздо больше, чем Рождество». Пасхальное время, говоря словами переложения Хомякова, «связано со всем, что есть святого в нашей вере. Это одно время в круглом году, когда каждый готов открыть другому всю свою душу, когда недруги готовы снова подать друг другу руку и забыть все прошедшее и когда все люди, высшие и низшие, равно чувствуют себя братьями в одном общем светлом торжестве!»; когда «нет той христианской души на земле, которая бы не радовалась и не приветствовала своего воскресшего Спасителя». После чудесного перерождения скряга Петр Скруг замечает, «что его душа теперь несла в себе светлую радушную улыбку и кроткое любящее чувство ко всему, что только дышит и движется на великом Божьем мире». Пасхальный рассказ восходит к рождественскому, перенимает его сентиментальную нравоучительность и озабоченность соблюдением христианских норм человеком и обществом, но не воспринимает черт святочного рассказа, повествующего о чудесных историях с участием нечистой силы, испытывающей героя. Пасхальный рассказ замещает карнавальную обрядовость святочного и снежно-ёлочный колорит рождественского картиной весенне-летнего воскресения природы и символикой Пасхи: куличами, крашением яиц, христосыванием.
Атмосфера религиозного действа передается в нем всем комплексом праздников, связанных с Пасхой, от завершающегося Страстной неделей Великого поста до исчисляющихся от Светлого Воскресения праздников Вознесения (на 40-ой день) и Троицы (на 50-ый). Эта череда отражает ход последних событий земной жизни Христа, его воскресения и явлений ученикам, описанных в четырех Евангелиях. Третьим отражением этой последовательности частично становится идейный сюжет пасхального рассказа: духовное воскресение человека, переживающего момент, символическим аналогом которого выступает тот или иной евангельский эпизод. Герой, погруженный в пасхальную обстановку, проходит через страдание и сострадание, разочарование и благовейное ожидание чуда, наконец, перелом к благому духовному перерождению. Сложился своеобразный канон, закрепивший внутренние и внешние особенности жанра.

С пасхой связано множество традиций: обряды Великого поста (Четыре-десятница), лестница Великого поста; обряды Вербной недели; Страстная Седмица; праздничная пасхальная служба; традиции пасхального воскресенья; обряды пасхальной недели и связанные с послепасхальными днями (Духов день, Радуница, Красная горка, Троица).

Пасха получала разное художественное значение в русской литературе. Поэты чаще всего писали и рассуждали о последних событиях земной жизни Христа, обращались к темам и образам четырех Евангелий. Существует огромная, во многом пока не собранная поэтическая антология пасхальных стихотворений, в создании которой участвовали почти все русские поэты.

Часто Пасха была условной весенней датой: без указания на конкретный год переходящий праздник не мог быть точной датой. Иногда это примета православного быта русского человека, его образа жизни. Однако духовная природа этого великого христианского праздника такова, что уже само обращение к нему писателей в своем творчестве зачастую увлекало их на решение таких задач, которые были бы достойны этого праздника. И условной дате, и описанию праздника придавалось иное более серьезное и глубокое, подчас символическое значение.

Пасха дала русской литературе больше чем образы, мотивы, сюжеты, эпизоды — она дала жанр пасхального рассказа.

Судя по всему, жанр возник спонтанно — и у него было много начал. Пасхальный рассказ был неизбежен в русской литературе.

Пасхальный рассказ связан с праздниками всего Пасхального цикла от Великого поста до Троицы и Духова дня, а это прежде всего — назову главные — Великий пост, Страстная и Святая недели, Пасха, Вознесение, Троица, Духов день. Пасхальный рассказ назидателен — он учит добру и Христовой любви; он призван напомнить читателю евангельские истины. Его сюжеты — «духовное проникновение», «нравственное перерождение человека», прощение во имя спасения души, воскрешение «мертвых душ», «восстановление» человека. Два из трех названных признаков обязательны: приуроченность времени действия к Пасхальному циклу праздников и «душеспасительное» содержание. Иначе без этих ограничений если не все, то многое в русской литературе окажется пасхальным. Оба жанровых критерия важны не сами по себе, а в их взаимосвязи. Немало рассказов, приуроченных к Пасхе, не являются пасхальными именно по своему содержанию.

Замена Рождества на Пасху преобразила жанр: английская «A Christinas carol in prose» стала русской пасхальной повестью «Светлое Христово Воскресенье», в которой герои живут не только в Петербурге и в России, но и в православном мире русской жизни: радостно празднуют Пасху, красят яйца, разговляются пасхальным куличом, христуются — а те, кому только сейчас открывается истинный духовный смыл праздника, уже не могут не жить по-христиански.

С 80-х годов XIX пасхальный рассказ стал массовым жанром газетно-журнальной беллетристики. Редакторы заказывали для пасхальных номеров своих изданий стихи и рассказы — авторы в меру своих возможностей и способностей откликались на эти просьбы. На это откликнулся один из писателей второго ряда А.Севастьянов, который создавал образцы календарной литературе. Сегодня мы рассмотрим один из пасхальных рассказов Севастьянова «Враги».

В рассказе «Враги» Севастьянов напомнил читателю о Христе, о смысле истории и смысле жизни человека. В них ясно выражены общие для пасхального рассказа умиление и упование на народную веру, и русское Православие. В сюжетной композиции «Враги» отчетливо видны контуры типичного для пасхальной литературы сюжета «преображения».

Рассказ открывает тему взаимоотношений внутреннего мира человека с окружающим. Человеческая натура показана с необычной стороны. Силантий Кузьмич, являющийся главным героем этого рассказа, от чувства раскаяния приходит к гармонии и пониманию высшего смысла жизни. Этой идее подчинена композиция рассказа.

Действия рассказа происходят в канун Пасхи. В это время душа человека должна очиститься от зла.

Центральное место в рассказе занимает сцена, когда Силантий Кузьмич в первый раз в течение своей жизни горячо и искренно раскаялся во всех своих грехах и пожалел о том, что нечестно поступил с Панфутом Назаровым. Панфут задолжал денег Силантию, так этот мужик за долг забрал последнюю корову, семена овса и гречихи. В конце концов, он его разорил. И остался Панфут со своей семьёй без ничего.

В рассказе царит атмосфера религиозного действа. Присутствует символика Пасхи: куличами, христосование, раздача крашеных яиц.

Одной из значимой символикой является в рассказе церковь, где люди усердно молились, истово творя крестное знамение и тихо – тихо подпевали с детства заученные праздничные молитвы.

Войдя в церковь, Силантий Кузьмич начинает ценить свою жизнь. Он боится, что этот день станет для него последним. Герой, погружённый в пасхальную обстановку, проходит через страдания, он чувствует и признаёт свою вину и раскаивается. Он разочаровывается в себе и находится в ожидании чуда, чуда которое его может спасти, чуда, когда он сможет искупить свою вину. После раскаяния, мы видим духовное воскресение Силантия. Дойдя до истины, герой приобретает хорошее настроение, в его душе слились гамма чувств.

Прежде всего, Севастьянов в своем рассказе отказался от чудесного и сверхъестественного.

Таким образом, мы можем сказать, что небольшой по объему рассказ, вместил содержание, по глубине вполне сопоставимое с самыми емкими философскими сочинениями. В рассказе мы видим духовное проникновение, нравственное перерождение человека, воскрешение человека к духовной жизни, изменение человека к лучшему. Своеобразие рассказа в значительной мере определяется мировоззренческой позицией его автора, которая может быть названа позицией не христианского художника, а уравновешенного гуманиста.

Список использованной литературы

1. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. – М., 2004.

2.  Захаров В. Н. Пасхальный рассказ как жанр русской литературы // Евангельский текст в русской литературе XVIII-ХХ веков. Петрозаводск, 1994.

3. Кошелев В.А. Пасхальный рассказ как жанр русской литературы // Евангельский текст в русской литературе XVIII-ХХ веков. Петрозаводск, 1994.

4. Лесков Н.С. «Жемчужном ожерелье»

5. А.Севастьянов «Враги». – М.,1998.